Твой стокгольмский синдром

Глава 6. Поступки

Шиндо ощутил тяжесть своего тела, ему было так душно и тяжело, что казалось, будто снизу на него что-то давит, вдавливает его органы в самих себя. В воздухе тянуло чем-то новым, древесным и свежим. Он понял, что полулежит на мягкой плоскости, под руки попалась незнакомая ткань, а голова лежала на чём-то непривычно комфортном. Он еле чувствовал ноги, но примерно представлял, что одна свешена ниже и почти касается пола, он попытался дотянуться до пола носком. Шиндо раскрыл глаза, и сразу сощурился из-за слишком яркого света, всё вокруг плыло, и не было понятно, что он видит. Затошнило. Он дёрнулся вперёд, его что-то держало, а перед ним возник предмет, похожий на жестяной таз; очень кстати — его рвало. Он захватывал воздух и свешивался над тазом, снова, снова. Он увидел чьи-то ботинки, его куда-то повели, шумела вода. Его лицо протирали влажным полотенцем, аккуратно, не резко. Кэш никогда так не делал. Это были другие люди, или человек; Шиндо видел мелькание рук перед лицом, и, кажется, одних и тех же, на руках были часы. Кто-то держал его около шумящей воды, Шиндо полностью повис на опоре, он ослаб ещё больше, чем было до этого, и его начало сильно знобить. Без его воли закрылись глаза, он совсем потерял равновесие и понял, что его кто-то поднял и понёс. Скоро вернулось ощущение древесного запаха, и стало тепло. Он бесполезно хотел сопротивляться тяжести век, и уснул.

Шиндо очнулся в незнакомом месте, светила лампа, в воздухе витал аромат чего-то древесного, он вскочил с места, где очнулся и кинулся к шторам. Здесь были шторы, здесь было окно. Он увидел ночь. Только потом он обернулся и увидел человека, сидящего в кресле; это был клиент, тот блондин. Шиндо смотрел на него не отрываясь, в воздухе повис вопрос, и он его не задавал, но на лице его этот вопрос читался без слов.

— Ты здесь, потому что я тебя выкупил.

Шиндо молчал и продолжал смотреть на человека в кресле. Волнующая пауза тянулась. Шиндо медленно осмыслял значение сказанных слов. «Я тебя выкупил…» 

— Официально ты числишься мёртвым. Есть результаты генетической экспертизы, подтвердившей смерть человека с твоим паспортом.

Шиндо продолжил смотреть на человека, который ему это говорит. А человек смотрел пронзительно, холодным, белым блеском в глазах. Так отражался свет от его серых глаз. Шиндо видел этот блеск раньше, были сны, в которых появлялась смазанная картинка, с существом, похожим и не похожим на человека; а в глазах существа сияла холодная белая бесконечность. Шиндо тихонько сполз под окно и прижался спиной к стене. Сильно-сильно. Он был в смятении. Он вдруг обратил внимание на то, что на левом плече ниже края футболки что-то есть на коже, поднял рукав и увидел татуировку. Ему захотелось себя обнять.

— Я знаю твоё имя, Шиндо. Моё имя — Моррисен.

Шиндо поднял взгляд, — «Имя?…»

— Меня очень давно кто-либо называл по имени…

Блондин встал из кресла и сел рядом под окно, взял руку в свою, Шиндо не стал сопротивляться, он был слишком потерян. На стене висел триптих в красных тонах, можно было отвлечься.

— Ты очень красивый, мне нравятся твои насыщенно-зелёные глаза, к ним красиво подойдёт платина.

Шиндо смотрел в точку на стене, вдавливаясь спиной в стену как можно сильнее, и крепко стиснув зубы; к его щеке прикоснулись длинные пальцы, его шею и плечи мягко потрогали ухоженные руки. И вдруг отпустили.

— Тебя больше не бьёт лихорадка, интоксикация спадает наконец-то, моя ошибка в количестве транквилизатора. Что тебя удивляет? Ты не был адекватным. Я заведомо учёл эти обстоятельства.

Шиндо не дал второй раз схватить свою руку в замок, в нём неожиданно проснулась движительная ярость, он вскочил с пола и выкрикнул:

— Транквилизатор?!.. Так вот что произошло. Пиздец.

— Это что-то обсценное?  Какая эмоциональность. Я, кажется, совсем пропустил эту часть твоего языка.

Блондин неспешно поднялся с пола вслед за Шиндо, пластичным, спокойным движением, на контроль которого способно только тело с хорошо развитой мускулатурой. Шиндо осознал, что не расслышал его имени, оно странно звучало. И теперь он начал догадываться, что за дефект речи слышит в каждом предложении этого человека: это не дефект речи, а акцент. Блондин встал достаточно близко, на расстоянии вытянутой руки. Он был выше на голову, крепко сложен. Он был опасен, если бы захотел применить силу.

— Тебя, наверно, волнует, что произошло с твоими документами… — вдруг заговорил блондин, снова поступив непредсказуемо, — Это не я, и я здесь, к сожалению, ничего не могу сделать. Ты умер в таком количестве газет, что я устану перечислять. Даже если бы я хотел вернуть тебе документы, мне бы не дали, с настоятельной просьбой не лезть в это дело. Это мне при моих связях; для того, у кого нет таких связей, может кончиться хуже. В определённых сообществах так же была новость о том, что Vesna умер. Я думаю, что тебе не смогут поступать заказы под этим именем. Но ты будешь работать на меня. Помогать мне в моём бизнесе. Мой бизнес очень легален, но иногда мне нужны обходные методы… А, тебе на заметку. Я открыл единственный в этой стране фонд помощи пострадавшим от human trafficking, много рекламы горячих линий, и возможность сделать анонимные сообщения. Я хочу, чтобы ты знал, что эти сообщения ведут к моему фонду.

— Ублюдок, — негромко вырвалось у Шиндо.

Блондин многозначительно посмотрел в ответ, отошёл на несколько шагов и вздохнул, — Я не запрещаю тебе злиться, но давай обойдёмся без оскорблений? Мне неприятно. Я не сделал ничего такого, что даёт заслуживать подобные эпитеты.

Шиндо опешил, — Не сделал ничего такого… Что отец странный, что те. Ты. Вы, богатые, вообще больные, что ли?! И знаешь, татуировка… Какого вообще чёрта?! Что ты себе позволил? Я не давал согласия на это всё… Назвал моё имя… Я глупо подумал, что ты порядочный человек; да я просто запутался в сортах дерьма!

Снова вырвался крик на этого человека, как в первую встречу. Шиндо оскалился, готовый к настоящей атаке, вряд ли его второй срыв были готовы простить. Блондин приблизился к нему, слишком медленно для того, кто хочет кинуться с избиениями, и цепко безболезненно взял за запястье.

— Ты границы проверяешь? Вести разговор в таком тоне ниже моего достоинства. Пожалуйста, отдышись и успокойся, — блондин усмехнулся, — Как быстро мы перешли на «ты»! Мне это нравится. В тебе я готов наслаждаться чем угодно. И перестань меня бояться, Шиндо. Тебя обидели. Тебя очень обидели до, и обидели там. Ты неоправданно проецируешь это дальше. Я не сделал ничего, за что бы мне выслушивать эту тираду. Можешь мне сколько угодно повторять, что меня ненавидишь, я остаюсь при своём мнении.

Что-то подсказывало Шиндо, что этот человек намного опаснее его отца; он сделал паузу, подумал, аккуратно вытащил руку из хватки — ему позволили, и попытался показать лояльность — настолько было страшно, — Я… не расслышал твоего имени… Если можно…

— Моррисен. Моё имя — Моррисен Кюльт.

— Моррисен, ты сказал, я буду работать на тебя… Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что ты делал под псевдонимом Vesna. Мне не нужно выведение из строя ресурсов конкурентов, но мне нужен доступ к информации. И я не хочу связываться с кем-либо для этого, поэтому это будешь делать ты. Еще требуется несколько официальных писем от имени нескольких лиц с их официальных электронных адресов. Несколько распоряжений, которые будут отданы директорами одного холдинга. Пока они разберутся, кто допустил приказ, я сделаю всё, что мне нужно.

— Я не настолько крутой хакер, чтобы это сделать. Это работа для очень продвинутого профессионала.

— Значит придётся сделать. Ты не выйдешь отсюда увидеть солнце на улице, пока не сделаешь это. А ты, я думаю, хочешь увидеть солнце, сколько ты его не видел? Три года, четыре? Твою смерть регистрировали в неполные восемнадцать лет.

Шиндо промолчал. Моррисен продолжил говорить, медленно, делая паузы после каждого предложения.

— Это в твоих интересах тоже. Я сейчас теряю деньги, и без твоей помощи их не останется, на спор был принят ряд высокорисковых решений, и я начинаю проигрывать пари. Думаешь, без моего присутствия от тебя отстанут? Кто-то живой, кто числится мёртвым, и кого некому искать… Насколько быстро тебя вернут туда, откуда я тебя забрал, если я перестану быть сильной единицей? Мы, именно мы, — разорены. Я, ты. Ты живешь, пока живу я. И я знаю как поправить положение. Мне предложили очень интересную сделку, если я приведу к руководству того холдинга определённых людей. И я знаю, как это сделать, и нужны твои таланты в том числе. Рассмотри обстановку целиком перед тем, как ответить. Надумаешь что-нибудь, приходи. А я пойду покурить.

Шиндо долго смотрел в окно, оставшись один, за стеклом был мир из которого его забрали, мир который он не мог потрогать несколько лет. В ночи почти ничего не проступало, только ветки качались от ветра, и одинокий фонарь дал понять, что помещение находится на четвёртом этаже от земли.

— Ты можешь его открыть, если хочешь…

Шиндо обернулся. Совсем рядом стоял Моррисен, возникший ниоткуда, в его руках было две кружки, и одну он протянул, Шиндо опасливо посмотрел на содержимое, а там оказался горячий шоколад, — со слов Моррисена это была лучшая еда в его состоянии. Шиндо принял кружку так, чтобы их руки не соприкоснулись, и не заметил полуулыбку Моррисена, которого это старание забавляло.

— Ты мне дашь оборудование?..

Моррисен наклонил голову влево, — Значит, ты согласен? Я себе покупал запасной ноутбук, ещё не распакованный, тебе он подойдет, я полагаю.

Шиндо глубоко вздохнул, чтобы не сорваться, его губы крепко сжались, чтобы с них не слетело слов. Неужели этот пижон действительно не понимал, что «не так», и что о выборе не идёт речи?..

Прошло несколько недель; Шиндо разбирался во всех упущенных технологиях, радуясь, что хотя бы помнит принципы, и был по-своему рад, что есть дело — оно отвлекало. Дважды в день он слышал глухой звон дверного замка; клетка, всё ещё клетка, расширилась до многокомнатной квартиры с выходом на большую террасу, без пыток и с непрерывным доступом к еде и кипяченой воде. Он не был предоставлен сам себе, Моррисен получал явное удовольствие от украшения своей собственности, Шиндо очень хорошо понял расстановку точек на этой карте, когда принял пакет брендированной одежды, услышав: «Можешь одеваться в это». Моррисен не приказывал, он всегда говорил «Можешь …», и дальше шло то, чему нет другого варианта. «Можешь работать в комнате рядом с моим кабинетом». — «Можешь поужинать вместе со мной». — «Можешь посидеть на террасе, пока я там работаю»; Шиндо постоянно чувствовал на себе взгляд, если Моррисен оказывался рядом. И каждый день Шиндо ожидал, что этот «новый владелец» пойдёт дальше, но ничего из того, что его так пугало, не происходило. Это приводило в замешательство и настораживало, в этом не было никакой логики: зачем он вообще был нужен этому мужчине, если с ним поступали так? И чем трепетнее Моррисен относился к нему, тем больше он боялся не сделать то, что его просят. Он носил все ювелирные украшения, которые хотел на нём видеть Моррисен, он улыбался ему и вёл светские беседы на темы, которые Моррисен начинал. Он шёл завтракать в одно время с Моррисеном и рассказывал за ужином, как прошёл его день и на сколько продвинулась работа.

За одним из ужинов Моррисен спросил:

— Скажи, у тебя есть хотя бы одна причина не возвращаться, если я дам тебе ключи?

Шиндо замер. Он смотрел на Моррисена широко раскрытыми глазами. Тишина становилась длиннее.

— Понятно. Жаль. Благодарю, что решил не лгать мне. А я не готов идти на этот шаг, пока ты хочешь сбежать, — Моррисен сделал несколько глотков из бокала с вином, и закрылся бокалом, продолжив говорить как из-за стенки, — Это, конечно, задевает моё самолюбие, что поделать. Ты сказал вчера, что с почтой не получилось, но получилось узнать компроментирующие данные из базы, что там?

Шиндо выдавил из себя ответ, хотя было сложно, — Там база их закупок за несколько кварталов, и есть странные вещи вроде полётов на курорты за счёт компании и несколько спортивных машин как служебный транспорт. Я не знаю, нормально ли это, сделал копию базы.

— Нет, это не нормально. И это прекрасно, скоро раунд инвестиций и, я уверен, учредители будут рады узнать первыми, что деньги инвесторов утекают в никуда, до того как информация попадёт инвесторам. А она попадёт к инвесторам, если они ко мне не прислушаются. Ты хороший хакер, зачем ты на себя клевещешь?

Шиндо молчал, его мысли были слишком далеко от разговора. После ужина он до потери сил колотил подушку с дивана, в гостиной, ставшей его спальней; он ненавидел себя и Моррисена, и ненавидел то, что упустил возможность раз и навсегда уйти из этого места, возможность, которую он мог получить только один раз. Он кусал себе пальцы от злости и метался по комнате, пока исступление не иссякло само собой. Шиндо стоял у окна, смотрел в мрачное ночное небо, и принял решение, что его главная задача — во что бы то ни стало сбежать, особенно теперь, когда у Моррисена не осталось причин быть к нему благосклонным. И кроме окон и стеклянных дверей здесь не было выхода.

Он давно присматривался к водосточным трубам, которые проходили совсем рядом с краем террасы; и четвёртый этаж не казался чем-то непреодолимым, осталось дождаться глубокой ночи. Желание выбраться превысило инстинктивный страх высоты, Шиндо рассчитывал по барельефу от террасы долезть до водосточной трубы, а дальше использовать крепления трубы как выступы. Когда сорвался, повезло. Его падение удачно затормозили ветки деревьев, если отсутствие смерти было бы достаточным ожиданием от этого полёта. Он едва оставался в сознании, всё очень болело, он нащупал рану на ноге, возможно рассекло обломавшейся веткой. Шиндо решил отлежаться, надеясь на свою регенерацию, и через непродолжительное время услышал шаги.

Шиндо узнал голос мгновенно.

— Ты настолько сильно хочешь на улицу, что готов переломать себе скелет? Я и так могу это устроить. Без особых ухищрений, — привычная трепетная нежность больше не звучала в этом голосе, звучала злость, сжатая до точки во вселенной после которой следует взрыв. — Ты сейчас сам себя наказал за свою глупость. Больно, да?

Шиндо посмотрел в невнятный силуэт, он от боли не мог послать куда подальше голосом, поэтому кое-как сложил поддающуюся командам кисть руки в соответствующий жест. Моррисен быстро приближался и скоро схватил его в свои руки.

— Ты бы видел себя, кровь, рвань, грязь… Я бы тебе добавил перелом этого выставленного пальца, очень хочется. Но у меня с контролем гнева лучше, чем у тебя с мозгами. На твоё счастье я служил в корпусе NATO в Афганистане, а не просто на базе, и знаю, что делать в подобных ситуациях. Какой же ты… Неистовый…

Голос Моррисена звучал всё отдалённее и медленно угасал, как и вся картинка.


⠀

⠀