Полярная 

__________________________

Даугава — река, на которой построена Рига. Даугавиня — уменьшительно-ласкательное её имя.

M. Čaklais
Daugava

Pa viņu uz Rīgu nāca ziņa —
pa Daugavu, Daugaviņu -,

ka nolicis brālītis galvu uz ciņa
par Daugavu, Daugaviņu.

Un sakrita zvaigznes, asaras, zvīņas —
viss Daugavā, Daugaviņā.

Vai visa nav par daudz vienā viņā —
Daugavā, Daugaviņā?

М. Чаклай
Даугава

По ней пришла в Ригу весть — вий-не —
по Даугаве, Даугавине -,

что братик в борьбе сложил голову — вий-не —
за Даугаву, Даугавиню.

И напАдали звёзды, слёзы, чешуйки — вий-не —
всё в Даугаву, Даугавиню.

Не много всего ли в одной в ней — вий-не —
В Даугаве, Даугавине?

…как же я обожаю переводить, когда меня штырит. И искть разное интересное. Вот самая интересная песня-  это так… это так дух города передан. Его история-которая-рядом. И жизнь-которая-рядом-со-смертью, светлая, одно без другого не, но окончательной смерти нет, потому что есть жизнь, и поэтому есть, и они рядом.
И вообще прекрасные стихотворения.И вот ещё про Ригу любимейшее, хотя и не про легенды. И не только дождей город, ясного неба тут тоже… много…
Но прекрасно же!!! И песня, и клип…
Александр Мирский — Серый мой город

Серый мой город, город дождей,
Как же мне дорог каждый твой камень,
Ветер из листьев, шорох аллей,
Мокрый асфальт у меня под ногами.

Старая башня боем часов
Вдруг вам подскажет — время уходит.
Время меняет облик домов,
Звук отшумевших, забытых мелодий.

Серый мой город, город весны,
Старые своды мысли разбудят.
Вечер заставит мерцать фонари,
День ото дня повторится и будет —

Будет шуметь трамвай в полутьме,
Будет колючая вьюга кружиться,
Будут звенеть часы на заре,
Будет мой город, как прежде, мне сниться.

Серый мой город, город дождей,
Что-то оставит в сердце навечно.
Может, тепло ладони твоей…
Нет, не забыть мне мой город, конечно.

 

A. Neibarts
Rīgas radīšana

Daugavmalā
sensenos laikos
balts krauklis
baltu ligzdu sev
vija.

Pēcāk —
Daugavmalā
sensenos laikos
balts krauklis
ligzdā baltajā
akmens
olu dēja.

Vēl pēc tam —
sensenos laikos
Daugavmalā
balts krauklis
ligzdā baltajā uz
akmens
trīs gadus un
mēnešus trīs
tupēt tupēja un
akmens
olu
perēja.

Un no akmens olas tās
pēc
trīs gadiem un
mēnešiem trīs
ņipra un trokšņaina kā
putnabērns
Rīga
izšķīlās.

А. Нейбарт
Сотворение Риги

На берегу Даугавы
в стародавние времена
белый ворон
белое гнездо себе
вил.

Позднее —
на берегу Даугавы
в стародавние времена
белый ворон
в гнезде белом
каменное
яйцо снёс.

Ещё позже
в стародавние времена
на берегу Даугавы
белый ворон
в гнезде белом на
камне
три года и
месяца три
сидел-сиживал и
каменное
яйцо
высиживал.

И из каменного яйца того
через
три года и
месяца три
бойкая и шумная
как птенец
Рига
вылупилась.

P. Brūveris
Sarkankalna spoku stāsts

Blakus sarkanai sarkanai Daugavai
Slejas sarkans jo sarkans kalns
Tajā sarkanā sarkanā kalnā
Slēpjas sarkanas sarkanas durtiņas
Aiz tām sarkanām sarkanām durtiņām
Lejup ved sarkani sarkani burtiņi
Pa tiem sarkaniem sarkaniem burtiņiem
Vari nonākt tu sarkanā pagrabā
Tajā asinssarkanā pagrabā
Valda sarkana sarkana krēsla
Tanī sarkanā sarkanā krēslā
(Zobiem aiz pārbīļa klabot)
Sēd pie galda mūspašu skolotājs
Un ar sarkanu tinti burtnīcas labo

П. Брувер
Краснохолмский рассказ про призраков //когда-то эти красные холмы из песчаника реально были на Красной Двине (Даугаве)// //а вообще, рассказы про призраков — это даже целый жанр…//

Возле красной-красной Даугавы
Высится красный-красный холм
В этом красном-красном холме
Прячутся красные-красные дверцы
За теми красными-красными дверцами
Вниз ведут красные-красные буковки
По этим красным-красным буковкам
Можешь прийти в красный погреб
В том кроваво-красном погребе
Царит красный-красный сумрак
В этом красном-красном сумраке
(Зубы с перепугу стучат)
Сидит за столом наш учитель
И красными чернилами исправляет в тетрадях

P. Brūveris
Čiekurkalna priežu noslēpums

Čiekurkalnā ik simtā priede
Brīnumu priede ir.
Čiekurkalnā
Ik simtās priedes
Simtajā čiekurā
Brīnumsēkliņa viz.
Čiekurkalnā
Ik simtās priedes,
Ik simtā čiekura
Simtajā sēkliņā
Dimanta princese mīt.

Tam, kurš viņu pirmais atradīs,
Tam, kurš viņu pirmais ieraudzīs,
Tam tad arī piederēs šeit viss —
Kļūs viņš Čiekurkalna čaralis.

П. Брувер
Тайна Чиекуркалкнских сосен //Чиекуркалнс, Гора шишек (чиекурс — шишка, калнс — гора) — один из районов Риги, название произошло от богатых шишками сосен, растущих в дюнах.//

В Чиекуркалнсе каждая сотая
Сосна — волшебная.
В Чиекуркалнсе
В сотой шишке
Каждой сотой сосны
Волшебное семя сияет.
В Чиекуркалнсе
В сотом семечке
Каждой сотой шишки
Каждой сотой сосны
Алмазная принцесса живёт.

Кто первый сумеет её отыскать,
Кто первый сумеет её увидать,
Тому здесь всё будет принадлежать —
Чаролём Чиекуркалнса выпадет стать.

Этот длинностих меня не вставило переводить, поэтому просто перескажу вкратце. Есть такой посёлок, до 2009 года чилился частью Риги — Катлакалнс, Котельная гора. Ну и есть легенда, что в горе есть котёл, и старичок с пышными усами в нём что-то варит. Что именно варит — гадают, никто не знает. И даже не в одном котле, а в нескольких. И дым иногда идёт на всё левобережье Даугавы, и даже с соседних районов приезжают пожарные. Все опять гадают, что там варится. И каждый мальчишка про это знает песенку, про танцующего старичка, у которого в усах свистит ветер, а котёл кипит и бурлит.


P. Brūveris
Katlakalna vecītis

Katlakalna katli kūp
Katlakalnā vārās viss
Katlakalnā saimnieko
Katlakalna vecītis

Kas gan tur tik nikni vārās
Īsti nezina neviens
Varbūt griķi varbūt stiķi
Bet varbūt ka putna piens

Katlakalna vecītim
Cita darba nava
Biezos dūmos ietinas
Visa Pārdaugava

Karstas putras strēbējiem
Būtu diži prieki
Tak — hau rau! — no Āgenskalna
Atbrauc pažarnieki

Nākamrītā zilos dūmos
Atkal ietinies ir viss
Viens ap saviem katliem lēkā
Katlakalna vecītis

Kas tais katlos ielikts iekšā
Zināms tiešām nav nekas
Varbūt vēži varbūt blēži
Varbūt plikas asakas

Katlakalna vecītis
Raibos dūmos tinas
Un par viņu šādu dziesmu
Katrs puika zina:

Kūsā katliņ met mutulīti
Vecais danco raibās ūzās
Vecais danco raibās ūzās
Vējš tam svilpo kuplās ūsās

Jo tas vējš tam svilpo ūsās
Jo tas vecais raibās ūzās
Jo tas vecais raibās ūzās
Jo tas katliņš kūsāt kūsās

И́льгюциемс (латыш. Iļģuciems, нем. Ilgezeem) — микрорайон Риги на левом берегу Даугавы.
В исторических источниках нет настоящего единодушия по поводу происхождения названия района Ильгюциемс. По одной из версий, в 1226 году Ригу посетил папский легат Вильгельм Моденский. В числе прочих мероприятий, он подарил конвенту Святого Духа земли на левом берегу. Те обрадовались, и назвали свою усадьбу двором святого Духа — на нижненемецком Hilgen geest have или Heiligen Geist Hof (Усадьба Святого Духа). Рядом появился посёлок, название которого переняли у монашеской усадьбы, и так появился на карте Hilgen geest zeem. Разговорная речь внесла свои изменения, и ныне это место называется Ильгюциемсом. Или от названия усадьбы Heiligen Geist Hof позднее произошло название окрестности Hiligzeem, а в начале 19-го века её стали называть Ilgezeem (Илгецеемъ) — Ильгюциемс.
Согласно другой версии, название этой местности связано со словом «iļģi», которым обозначались души или духи умерших. Ещё название района связывают с латышским словом «ilgas» («страстное желание»), поскольку это было селение, желание которого исполнилось. Сегодня в просторечии можно услышать название как Ильгюциемс, так и Илгуциемс.
Ciems — по-латышски «посёлок», корень -ilg- — -долг-/-длит-, ilgi — «годами», ilgas — ещё и «чаяния», и «тоска». В посёлке жили садовники и люди, связанные с рекой и морем — лодочники, рыбаки, паромщики, сортировщики мачт. Так что корень образу жизни оказался… созвучен тоже. А ещё к этому же корню относится слово iļģi — духи осени, души умерших, приходящие в гости к живым. И куда тут без древней городской легенды, что название местности — это от них, приходящих именно сюда?.. Так что она совершенно не лишена основания. И передаётся — из поколение в поколение…


M. Losberga
Iļģi

Mēs šodien esam Rīgā
un braucam ar tramvaju
uz Iļģuciemu.

Vecmāmiņa mani tur uz klēpja,
aiz tramvajloga mājas skrien un slēpjas.

— Kas tie iļģi ir? — es prasu.
— Ko tie dara vasaru un ziemu?

— Iļģi — tie ir rudens gari, —
vecmāmiņa iesāk skaidrot gari,
— tie ir nomirušo veļi,
tumsā nāk pie dzīviem ciemos.

— Kā tie tiek no zemes laukā?
Ko tie ēd? — es iztaujāju.

— Tie tik viegli kā miglas gaisi,
mīl tie labu rudzumaizi,
miežu biezputra tiem garšo.

— Vai tad tie pēc zemes smaržo?
Vai tie satiksies ar mani?
Ko man iļģi Iļģuciemā sacīs?

— Iļģi nerādās vis acīs,
neko nesaka, vien ilgi skatās,
kā mēs guļam, kā tu sapņo,
Iļģuciemu vēsām miglas rokām apņem.


М. Лосберг
Ильги

Мы сегодня в Риге
и едем в трамвае
В Ильгюциемс.

Бабушка держит меня в охапку,
За трамвайным окном дома бегут, прячутся.

— Кто эти ильги? — я спрашиваю.
— Что они делают летом и зимой?

— Ильги — это осенние духи, —
бабушка начинает объяснять долго,
— это души мёртвых, в темноте
приходят к живым в гости, домой.

— Как они выбираются из земли?
Что они едят? — я расспрашиваю.

— Они легки, как воздух тумана,
любят добрый хлеб ржаный,
ячменную кашу любят ещё.

— А тогда они пахнут землёй?
А они встретятся со мной?
Что мне ильги в Ильгюциемсе скажут?

— Ильги на глаза не показываются,
ничего не говорят, только долго глядят,
как мы спим, как ты мечтаешь,
Ильгюциемс прохладными туманными руками обнимают.