«Нервохель»

Кирилл Кулаков

Одна таблетка под язык. Сначала безвкусная, в какой-то момент она оказывается приторно-сладкой, а в следующий обретает отчетливый привкус мела.
Кажется, что ничего не меняется. Потому что ничего и не было. Потом становится ясно, что голос стал глубже и ярче, что галдеж группы из семи дошколят уже не бесит и что можно заниматься дальше, не прилагая дополнительных усилий…

…А когда вспоминаются невысокие родные горы, куда уже только наездами и только раз в год, и родной туманный город с узенькими средневековыми улочками, который часто снится, и когда глаза как заволакивает пеленой, за которой плывут силуэты небоскребов и входы в метро, тогда — первая таблетка утром, после завтрака и первых учеников, и вторая — вечером после обеда. И отступают тоска и непонимание, остается только печаль об оставленном доме. А то и просто желание быстро вернуться домой, в маленькую квартирку, где на кухне все под рукой, только повернись…

…Но когда дома, в маленькой квартирке, где все под рукой, где живут дочь от первого брака, сын от второго брака и муж от третьего брака, снова становится душно и тесно, и одна язвит, второй ноет, а третий ворчит, и начинает казаться, что сдвигаются стены, то можно принимать три таблетки в день каждый день. Тогда на второй день можно будет разобраться с сыном, день на четвертый объясниться с дочерью, а к шестому, во вполне здравом уже уме и трезвой памяти, поговорить с мужем. И все будет хорошо, дочь осознает свои и чужие границы, сын найдет в себе сил собраться, муж поймет, что мир в целом неплох…

…Геомагнитные бури, перепады температуры и, например — весенние каникулы. Все твои дети, и родные, и неродные, полубольные, полувменяемые, то орви и грипп, то истерика, то полное непонимание всего окружающего, то протест. Во всем этому надо эффективно проводить занятия, или вести группу в весеннем — самом коротком и самом по погоде неблагоприятном — лагере, или — интенсивные занятия. К этому лучше подготовиться заранее — вот за неделю и начать принимать по четыре таблетки в день.

…Выйти из дома, сжимая слезы под горлом. держа под горлом слезы, говорить словами из живота, как поешь. обнаружить подсоленый кофе после обеда, предположить, что это в него накапали те самые слезы. Позвонить подруге-врачу, задать кучу нелепых вопросов — мальчик вставал три раза за ночь, все ли с ним хорошо? Девочка какая-то бледная и не спала, это погода? Мужчина рычит и огрызается, из-за внешних обстоятельств у него стояла работа, а потом обстоятельства изменились и ему надо авралить сутки напролет, он уже не замечает, что не говорит, а орет, может, он заболел? Услышать в телефоне «ничего страшного, ты сама-то как?». Зайти в аптеку, выйдя из дома, и дальше весь день, скрещивая то ноги, то руки, то пальцы, пить раз в час по таблетке.

…Придти к подруге, взяться за чашку обеими руками, начать говорить и захлебнуться слезами. Говорить совершенно спокойно ужасные вещи, что муж похож на прежних двух, и это ненадолго, и что мальчик похож на отца и так же не делает ничего, и наверное, это диабет, а девочка вышла вчера в коридор и сказала, что не переносит ничего из того, что тебе дорого, и наверное, она вот-вот тебя выгонит из квартиры, потому что имеет на это право. Не меняя интонаций, продолжить — об учебном процессе, о прогрессе у тяжелого аутиста — не переставая лить слезы и не всегда имея возможность глотать. гладить подругу по руке, надеяться на объятья. И вот тогда в минуту просветления попросить подругу пойти в аптеку, а когда она придет, принимать по таблетке каждые двадцать минут. И так три часа, постепенно переставая рыдать. дальше раз в час до вечера, дальше четыре раза в день до конца недели, дальше — три раза в день не меньше недели, не больше трех. И не забыть купить следующую баночку.

Не вспомнить, а как же было раньше, когда не было этих сублингвальных таблеток? Rажется, были гомеопатические монопрепараты, менявшие тебя по ситуации то в одну, то в другую сторону, а еще раньше был мучительно горький, быстро перестающий действовать пустырник.

А между пустырником и монопрепаратами нет ничего.
Десять лет, о которых подумать страшно.